Неточные совпадения
— «Русская интеллигенция не любит богатства». Ух ты! Слыхал? А может, не любит, как лиса виноград? «Она не ценит, прежде всего, богатства
духовного,
культуры, той идеальной силы и творческой деятельности человеческого духа, которая влечет его к овладению миром и очеловечению человека, к обогащению своей жизни ценностями науки, искусства, религии…» Ага, религия? — «и морали». — Ну, конечно, и морали. Для укрощения строптивых. Ах, черти…
Столь разнохарактерные явления, как империализм в политике и теософия в
духовной жизни, одинаково симптоматичны для тяготения к выходу за пределы европейской
культуры, к движению с Запада на Восток.
Можно желать братства и единения русских, французов, англичан, немцев и всех народов земли, но нельзя желать, чтобы с лица земли исчезли выражения национальных ликов, национальных
духовных типов и
культур.
Но вот грянула мировая война и разрушила призрак единой Европы, единой европейской
культуры, единого
духовного европейского типа.
Внутренне этот исторический поворот подготовлялся
духовным кризисом европейской
культуры, крахом позитивизма и материализма новейшего европейского сознания, разочарованием в жизни, жаждой новой веры и новой мудрости.
Духовным результатом мировой войны будет также преодоление односторонности и замкнутости так называемой европейской
культуры, ее выход в мировую ширь.
И еще не следует смешивать темного, дикого, хаотического азиатского Востока с древней
культурой азиатского Востока, представляющего самобытный
духовный тип, привлекающий внимание самых культурных европейцев.
Децентрализация русской
культуры означает не торжество провинциализма, а преодоление и провинциализма и бюрократического централизма,
духовный подъем всей нации и каждой личности.
Славянофильство противопоставляло Россию Европе, как более высокий
духовный тип, а западничество мечтало об Европе, как идеале для России, как единственном типе мировой
культуры.
Славянский Восток противополагал Западу свой собственный
духовный тип
культуры и жизни.
В века новой истории, которая уже перестала быть новой и стала очень старой, все сферы
культуры и общественной жизни начали жить и развиваться лишь по собственному закону, не подчиняясь никакому
духовному центру.
Вполне русский по крови, происходящий из самого коренного нашего
духовного сословия, постоянно строивший русские идеологии, временами близкие к славянофильству и националистические, он был человеком западной
культуры.
Я пережил три войны, из которых две могут быть названы мировыми, две революции в России, малую и большую, пережил
духовный ренессанс начала ХХ века, потом русский коммунизм, кризис мировой
культуры, переворот в Германии, крах Франции и оккупацию ее победителями, я пережил изгнание, и изгнанничество мое не кончено.
Они хотели открыть оригинальный тип
культуры и общественного строя на
духовной почве православия.
Со стороны светской
культуры выступали Д. Мережковский, В. Розанов, Н. Минский, А. Карташов, изгнанный из
Духовной академии, впоследствии министр исповеданий Временного правительства, апокалиптик и хилиаст В. Тернавцев, тогда чиновник особых поручений при обер-прокуроре Св.
Славянофилы искали в истории, в обществе и
культуре ту же
духовную целостность, которую находили в душе.
Славянофилы верили в особый тип
культуры, возникающий на
духовной почве православия.
Ему остается чужда
духовная ограниченность позитивизма, то миродовольство, которым отравлены и философия, и наука, — оно чувствует себя залетным гостем, вестником из иного мира, и составляет наиболее религиозный элемент внерелигиозной
культуры.
Солнечное явление Пушкина, радость и обетование русской
культуры, ее
духовный центр в первую половину XIX века мы ощущаем уже как принадлежащее к иной исторической, а быть может, и космической эпохе, он относится даже не к отцам, но к дедам нашим.
Известно, что религиозный культ вообще есть колыбель
культуры, вернее, ее
духовная родина.
И сколько
духовного наслаждения вы получите, если будете смотреть на мир божий, на вечно окружающую нас природу — и на море, и на небо — так сказать, вооруженным глазом, понимающим ее явления, и воспринимать впечатления новых стран, совсем иных
культур и народов, приготовленные предварительным знакомством с историей, с бытом ее обитателей, с ее памятниками…
Не следует думать, что орфизм был только случайною, маленькою заводью у края широкого потока эллинской
духовной жизни. Правда, в эпоху расцвета эллинской
культуры он не имел широкого распространения в народе, — это случилось позже, в века упадка и разложения, перед появлением христианства. Но с орфизмом, — как и с пифагорейством, во многом родственным с орфизмом, — крепкими нитями были связаны лучшие
духовные силы послегомеровской Греции, ее величайшие мыслители и художники.
Культура со всеми своими ценностями есть средство для
духовной жизни, для
духовного восхождения человека, но она превратилась в самоцель, подавляющую творческую свободу человека.
Нарастание количества и власть большего числа меняет характер
культуры, перерождает самую
духовную жизнь.
Возможен трагический конфликт между социальной справедливостью и ценностями
культуры и
духовной жизни.
Происходит двойной процесс: в порядок благодати, в
духовное общество, в церковь проникает законничество, и в порядок закона, в общество мирское, в государство и
культуру проникает начало благодати, уже искаженное законничеством.
Творчество в
культуре до того вырождается и разлагается, что возникает
духовная реакция против всякого творчества, связанная с потребностью в аскезе и уходе из мира.
И он готов отдать
духовную аристократию и качественные ценности
культуры на растерзание масс, движимых бессознательными инстинктами зависти, мести и злобы.
Ведь, по существу, это война против
культуры, против всех высших
духовных ценностей.
Отсутствие единства и цельности
культуры выразится в том, что умственные и
духовные направления XIX века будут разделяться на десятилетия и каждое десятилетие принесет с собой новые идеи и стремления, новый душевный уклад.
Русские мыслители, русские творцы, когда у них была
духовная значительность, всегда искали не столько совершенной
культуры, совершенных продуктов творчества, сколько совершенной жизни, совершенной правды жизни.
Духовная жизнь получает печать символизма «
культуры».
Противоположение России и Европы для многих русских писателей и мечтателей было лишь противоположением двух духов, двух типов
культуры, было лишь формой
духовной борьбы с тенденциями современной цивилизации, угашающей дух.
Дух и
культуру я не только сближаю, но отождествляю, ибо
культура всегда духовна по своей природе, не
духовной может быть лишь цивилизация,
культура же всегда связана со священным приданием, с культом предков.
Историки философии чувствуют, что предмет их более походит на историю литературы, чем на историю науки, они превращают его в историю
духовного развития человечества, связывают с общей историей
культуры.
Не только люди
культуры, но и народ стремится к высшей
духовной жизни.
Рабочий класс не создал никаких ценностей, не обнаружил никаких зачатков творчества новой
культуры, нового
духовного типа человека.
Православная церковь не только святыня для всякого верующего, но и великая ценность, великое
духовное сокровище русской
культуры,
духовная основа жизни русского народа.
Народническое сознание лишь увеличивает пропасть между «народом» и «интеллигенцией», «народом» и «
культурой», ему не открывается
духовная глубина народной жизни, в которой исчезают все различия, связанные с социальными оболочками.
Духовная основа русского государства, русского хозяйства, русской
культуры расшатана с необычайной легкостью.
Насколько выше,
духовнее, потустороннее была
культура древнего Египта или
культура средневековья, чем современная
культура XIX и XX веков!
В русском народе, не имеющем цивилизации, отвращающемся от серединного царства
культуры, отпадение от христианства влечет за собой падение всяких
духовных основ жизни, т. е. чистейший нигилизм.
Такое заключение историков можно объяснить разве только следующим: 1) история пишется учеными, и потому им естественно и приятно думать, что деятельность их сословия есть основание движения всего человечества, точно так же, как это естественно и приятно думать купцам, земледельцам, солдатам (это не высказывается только потому, что купцы и солдаты не пишут истории), и 2)
духовная деятельность, просвещение, цивилизация,
культура, идея, — всё это понятия неясные, неопределенные, под знаменем которых весьма удобно употреблять словà, имеющие еще менее ясного значения и потому легко подставляемые под всякие теории.
Широкие круги радикальной и социалистической интеллигенции в эти дни ужасает то, что торжествующий большевизм отдает русскую
культуру на погром и разграбление, что он отрицает литературу, отрицает
духовный труд и выбрасывает за борт всю интеллигенцию, весь культурный слой.
Вне реального достижения высшей
духовной жизни, т. е. вне перерождения, вне нового
духовного рождения никакое совершенное общество и совершенная
культура недостижимы.
Горняя,
духовная борьба сложно вплетается в эту серединную материальную борьбу, и из этого серединного смешения необходимо выделить высшие и чистые
духовные начала и противопоставить торжествующей тьме и торжествующему хамству: но и самая высшая
духовная борьба в серединном царстве должна проявить себя, как борьба за творчество
культуры в объявшей нас тьме.
Должен быть найден новый
духовный принцип организации власти и
культуры.
Совсем иной
духовный вес имеет, когда преодолеть
культуру, освободиться от ее тяжести и перейти к высшей жизни жаждет европейский человек, у которого каждая клетка проникнута священным преданием
культуры.
Пафос объективности ведет к более благородному пониманию социализма, как регуляции стихийных сил, т. е. прежде всего, как проблемы высшей
культуры и материальной, и
духовной.
Жалкое и низкое основание, на котором нельзя ничего строить, ни государства, ни
культуры, ни жизни хозяйственной, ни жизни
духовной!